Перед вами, читатели и коллеги, тринадцатая книжка (N 12) «Петербургского театрального журнала». Сколько лет он выходит -- столько стоит вопрос, вести ли колонку редактора, открывая вам дверь в собственно редакционные проблемы и комментируя сюжеты номеров? Теперь я думаю -- хорошо, что эти колонки были:можно взять любой из предыдущих номеров, прочесть собственные декларации, восстановить реалии, сверить направление (может, кривая увела куда-то не туда?)
Вот самое первое, из N 0:«...мы начинаем, исходя из идеала, который каждый день рушится. Мы склеиваем его канцелярским клеем и продолжаем. В момент, когда клей кончится и идеал будет нечем склеить -- «Петербургский театральный журнал» напишет на обложке:«Прощайте!», -- и перестанет существовать.»
Конечно, высказывание наивное, детское, из него следует, что может кончиться только клей, а идеал -- нет...
Тогда, пять лет назад, невозможной казалась жизнь в отсутствие только идеала... Впрочем, без него она и сейчас кажется невозможной. Но теперь, «перечитывая заново», я думаю: идеализм -- это не то, как написано про идеал, а то, как про клей... Потому что только со временем понимаешь:наличие клея, которым можно что-то склеивать, -- счастье, другого и желать грех. А вот когда его давно нет, и взять неоткуда, и пресловутый рассыпающийся идеал приходится из последних сил просто держать руками и ежедневно уговаривать себя и его:«Потерпи, значит так надо», -- вот это ситуация потяжелее. Слава Богу, что находится кто-то, кто готов подставить постоянное плечо или дать тебе хотя бы временную передышку.
В старину говорили:«Держать журнал...» Когда-то я не понимала этого. Теперь точно знаю: верный глагол. Держать. И родственные ему -- «поддерживать»...«выдерживать»...
В последний год журнал многое выдержал благодаря дружеской поддержке не только близких (про это они знают сами), но и далеких коллег. Иногда совершенно неожиданно. Кто бы мог подумать, что от одного из уральских директоров я услышу:«Когда наступит самый последний момент, ну самый-самый, -- позвони, что-нибудь придумаем. Только держись. Поможем.»
Может быть, я услышала это потому, что падение культуры, отсутствие прежних (теперь кажется -- нормальных) театрально-информационных связей особенно остро почувствовала провинциальная Россия. Ни гастролей, ни прессы, один «чес» столичных знаменитостей... У актеров нет денег выписывать периодику, и потому особая наша признательность многим российским директорам, которые, откликнувшись на мое предложение, стали покупать наш журнал партиями и дарить его каждому члену труппы:в гримерку, на столики -- по свежему номеру. Чтобы читали, следили, были в курсе, чувствовали себя творческими людьми. Первым сделал это Михаил Вячеславович Сафронов в Екатеринбургской драме. Случилось так, что я попала в этот театр через несколько дней после прихода журналов. Поверьте, это была красивая и... как бы это сказать... культурная история. Ко мне подходили давние выученики ленинградской школы, актеры находили в журнале знакомых, обсуждали статьи... Они стали «неленивы и любопытны», если перефразировать Пушкина. Сафронов говорил мне позже, что сам не ожидал такого. Наверное, действует эффект всеобщего участия:журнал подарили каждому, неловко не открыть, не прочесть, не обсудить... Теперь по тому же поводу я могу произнести благодарность Вячеславу Александровичу Стрижевскому (Уфимская Русская драма), Янине Ивановне Кадочниковой (Екатеринбургский ТЮЗ), Борису Михайловичу Мездричу (Омская драма), Александре Илларионовне Юрковой (Омский Пятый театр),.............. (Омский ТЮЗ). Ну, и, конечно, директорам питерских театров, которые, независимо от того, какие статьи о творческих деяниях их театров печатает «Петербургский театральный журнал», помогают нам по мере своих скромных возможностей.
Даже когда не могут помочь, но откликаются -- спасибо.
«Уважаемая Марина Юрьевна, дорогая Мариночка! Сказать просто, что мы разделяем ваши профессиональные взгляды и всячески поддерживаем ваши начинания, значит не сказать ничего. Вы даже представить себе не можете, насколько нам понятны ваши проблемы и до какой степени мы с вами единомышленники в желании выжить, сохранив достойный профессиональный, интеллектуальный, художественный уровень того, чем мы занимаемся. Кроме того, я и мои коллеги испытываем к Вам искреннюю личную симпатию. Нет необходимости говорить о нужности такого замечательного журнала, как ваш, и в любой другой ситуации Российский академический молодежный театр с радостью предложил бы помощь, получив взамен то, ради чего вы и существуете* Но парадокс ситуации в том, что сегодня мы оказались в положении ничуть не лучшем, чем ваше, а, если называть вещи своими именами, то просто на краю финансового краха... В этой ситуации мы не имеем даже сотни тысяч рублей в месяц, которые могли бы потратить (поверьте нам, хотя любому здравомыслящему человеку в это поверить просто невозможно). Нет денег на мало-мальски приличные зарплаты, на поддержание помещения в приличном состоянии и даже (!) на оформление новых спектаклей. Соответственно, театр пока держится, как и ваш журнал, на чистом энтузиазме людей, преданных ему. Сейчас мы, как и вы, предпринимаем самые отчаянные попытки, чтобы сохранить наше детище. Как только у нас появится первая возможность, мы с искренней радостью примем ваше предложение. А пока желаем вашему журналу того же, чего желаем самим себе...» Это письмо художественного руководителя РАМТа Алексея Владимировича Бородина. И таких писем у нас много. Может, они пригодятся отечественной истории? Письма тех, кто пытается сохранить «рассыпающийся идеал»...
Опять же заглядываю в давно забытый N 0 и читаю:«Не так давно И.Соловьева замечательно написала, что не дай Бог творческому человеку посягнуть на что-то без права, что если бы сегодня архангел посетил Жанну Д,Арк, то посоветовал бы ей не протягивать руку к шлему, а остаться в Домреми, сбивать масло и прясть шерсть»... Прошедшие годы, мне кажется, сделали эту мысль еще более актуальной. Иногда кажется, что просто на всех не хватает щлемов, а если бы хватало -- все надели и пошли... Может быть, потому, что не каждый умеет смиренно прясть и утеряны рецепты сбивания масла? Ведь это в самом деле очень трудно. Тем более, что с профессионализмом дела плохи, и когда в нашу театральную Академию приходят новые будущие театроведы, я сразу советую им подумать, чего они хотят от профессии. Сегодня очевидно:для того, чтобы зарабатывать пером деньги, лучше сразу нигде не учиться. С каждым курсом все труднее, все невозможнее будет писать в те «листки», которые платят солидные гонорары за то, что корреспондент заглянул в актерскую кухню или спальню...
Потому «Петербургский театральный журнал» остается верен своим первым декларациям -- «сбивать и прясть», и учить(ся) делать это профессионально. Он остается «журналом молодой редакции», теперь я сказала бы -- «юной». И если раньше в Петербурге совсем не было людей, умеющих делать журналы, теперь с каждым годом их становится все больше и больше. Значит, есть кому «прясть», значит «Петербургский театральный журнал» «сбивает» масло, подобно лягушке, которая не захотела утонуть в молоке...
Этот номер сложился как «режиссерский». В нем много лиц тех, кто держит (опять этот глагол) театр. Их судьбы, рассуждения, спектакли, их профессия и нам помогает «держать планку». На дворе не самое плохое театральное время. Спасибо ему. Спасибо всем коллегам и читателям.
Марина Дмитревская