ГЮЛЯРА САДЫХ-ЗАДЕ
ТАЛЛИНСКИЕ
ЭСКИЗЫ.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
К БУДУЩЕМУ
В
Таллине, в Старом городе, я
набрела на книжный
магазин. В витрине на
видном месте красовался
солидный том в
суперобложке: "Return to the
Western World. Cultural and Political
Perspectives on the Estonian Post-Communust
Transition" издание
Тартусского Университета.
Я невольно отметила, что
заявленная тематика
донельзя актуальна для
национального
самосознания нынешнего
эстонского общества.
Первое слово в заглавии -
"возвращение" - стало
ключевым понятием для
страны, положившей в
основание своего нового
государственного здания
реституцию, то есть
восстановление в полном
объеме свода законов и
уложений, принятых в былой
буржуазной Эстонской
Республике. Однако для
эстонцев слово return
означает гораздо больше;
оно распространяется и на
частную жизнь, и на
культурные институты.
Возвращение к
традиционному жизненному
укладу, возвращение
либерально-буржуазных
этических ценностей,
возвращение собственности
- домов и земли - их бывшим
владельцам, наконец,
возвращение самой Эстонии
в лоно западного мира - все
эти процессы стоят в одном
смысловом ряду, обнимаются
одним понятием.
Восстановительный пафос
созидания питает
национальную идею. Идея, в
свою очередь, подпитывает
развитие национальной
культуры. Культура же,
особенно академическая, во
все времена нуждалась в
финансовой и моральной
поддержке государства. Это
хорошо понимали и
политические деятели
Эстонской Республики,
заложившие в свое время в
законодательство надежные
механизмы обязательных
отчислений "на
культуру". Тогда в
Эстонии был создан
государственный фонд
Kultuurkapital, в который
отчислялся оговоренный
процент с акцизных налогов
и доходов от казино, и это
были очень приличные
деньги.
Сейчас
"Культуркапитал"
восстановлен вкупе со всем
прошлым законодательством
и активно функционирует.
Деньги распределяются
поровну между всеми видами
искусства; только на
музыку в год приходится
около 1 млн долларов, и это
в маленькой компактной
Эстонии!
Композитор
Раймо Канграс с женой
 Когда
после долгого перерыва
вновь приезжаешь в Таллин
и начинаешь вникать в
процессы, движущие его
музыкальной жизнью,
поначалу поражаешься: до
чего многослойна и
дифференцированна
музыкальная
инфраструктура в этом
небольшом, в сущности,
городе. Концертный процесс
в Таллине идет активно;
летом - даже активнее, чем в
сезон, так как его
стимулирует наплыв
туристов. Всюду проходят
концерты
профессиональных,
полупрофессиональных и
вовсе любительских
коллективов: одних хоров в
Эстонии десятки, если не
сотни. Они выступают в
маленьких уютных
зальчиках старинных
зданий - в Доме учителя, в
Ратуше, в многочисленных
церквах на дневных
воскресных концертах.
Особенно много их выпадает
на Пасхальную неделю
(Пасха там прошла на неделю
раньше, чем у нас) - так
называемые Kevadkontsert,
Весенние концерты.
Параллельно в камерных
аудиториях на разных
уровнях огромного недавно
выстроенного модернового
здания Академии музыки
вовсю идут
экспериментальные штудии
и хеппененги
композиторской молодежи; в
Старом городе необычайной
популярностью пользуется
камерный Зал Черноголовых
Братьев (бывший клуб
ганзейских
купцов-холостяков, в
декоруме которого главным
элементом выступают
барельефы с изображением
эбонитово-черных
африканцев). А на границе
старого и нового города
высятся близнецово
сросшиеся здания Eestu Kontsert (
Таллинская Филармония) и
оперного театра
"Эстония".
Неудивительно,
что страна буквально
цветет фестивалями: в
сезон их проходит около 20,
причем не только в Таллине,
но и в местечке Хаапсулу,
где играют старинную
музыку, и в Ранвере, где
увлекаются
виртуально-электронными
экспериментами, и в Рапла,
где особенно уважают
духовые оркестры (это не
считая знаменитого
Праздника Песни,
проходящего в Эстонии уже
100 лет). В этом году
планируется создание
оперного фестиваля на
острове Сааремаа, на
котором все девушки -
сплошь блондинки (из
признания одного оперного
режиссера). Из денег фонда
подпитываются и частные
оркестры и хоры,
возникающие по всей
Эстонии, как грибы после
дождя ( в каждом местечке
есть свой маленький
Культуркапитал, куда идут
деньги из местного
бюджета); часть средств
направляется на гранты
деятелям искусств; (к
слову, Минкульт выделяет
деньги и на свои гранты,
чуть более скромные), часть
- на организацию
творческих конкурсов и
стимулирование угасающих
жанров.
Наши
музыканты могут лишь
мечтать о такой помощи. А
пока мы можем лишь
печально наблюдать за
хиреющей современной
российской оперой и
отмечать, до чего мало
сочинений крупной формы
появилось в последние
годы. Закупочные комиссии
от Музфонда и Минкульта
превратились в фикцию;
гранты композитор может
получить, пожалуй, лишь от
фонда Сороса, но никак не
от государственных
институтов.
В Эстонии
картина складывается
иначе. Простой пример:
ужаснувшись тому факту,
что современная эстонская
опера не ставилась в
театре с 1983 года,
музыкальная
общественность сомкнула
ряды и объявила конкурс
оперных идей. На создание
новой эстонской оперы
деньги были выделены
отдельной строкой в
бюджете. В отборочном жюри
заседали семь самых
успешных композиторов:
Леппо Сумера, Раймо Кангро,
Эйно Тамберг, Эркки-Свен
Тююр, Урмас Сисаск и еще
двое молодых и менее
известных. Из 24 поданных
заявок было отобрано три.
Театр "Эстония"
немедленно заказал оперы
тем, кому доверял: Сумере и
Кангро. В прошлом сезоне,
при огромном стечении
народа и шумном
общественном резонансе с
оглушительным успехом
прошла премьера оперы
Кангро "Сердце" на
символистско-дидактический
сюжет, своего рода
парафраз из "Фауста"
Гете на современный лад
(идея и либретто
принадлежит двум дочерям
композитора - но победили
они в анонимном конкурсе).
Леппо Сумера сейчас уже
заканчивает оперу на
исторические темы, и, надо
думать, вскоре в театре
"Эстония" следует
ждать второй оперной
премьеры.
Весьма
"раскрученный" в
Эстонии и за ее пределами
Nyyd Ensemble (nyyd в переводе -
"здесь и сейчас", что
говорит о репертуарных
предпочтениях коллектива),
в свою очередь, заказал 5 (!)
камерных опер разным
авторам и уже начинает
собирать урожай. В
маленьком театрике,
расположившемся в узком
старинном особняке на
улице Lai ("широкая"), в
уютном зальчике на 150 мест
под самой крышей
разыгрывалось действо:
камерный балет Кайри
Коськ, только что
закончившей Академию в
классе Тамберга юной девы.
Пластическая сказка
"Последний Единорог" ,
написанная для
нетрадиционного состава
инструментов, чтецов и
двух вокалисток, решалась
средствами модерн-танца
при минимуме декораций и
представляла собою
экспериментальный
переходный жанр,
контаминацию оперы и
балета. Безыскусность и
искренность интонации,
складная, хоть и без затей,
форма с
вокализом-обрамлением и
общее ощущение свежести и
чистоты, исходившее от
музыки Коськ, внушали
надежду на славное
будущее, которое вскорости
ждет эстонскую музыку. В
сущности, будущее уже
почти настигло ее: уровень
эстонской композиторской
школы традиционно всегда
был очень высок, а музыка
ее отдельных
представителей котируется
во всем мире очень высоко.
Достаточно назвать Арво
Пярта, покинувшего Эстонию
в 1980 году и ныне живущего в
Германии. Или патриарха
Вельо Тормиса,
"эстонского
Свиридова", музыка
которого вспоена
народно-песенной стихией и
потому внятна и близка
каждому эстонцу.
На
авансцене эстонской
музыки между тем возникают
новые имена: Эркки-Свен
Тюур, в свои 40 лет
написавший Реквием,
несколько симфоний и
ораторий, массу камерной
инструментальной музыки и
работающий в настоящий
момент над оперой о
трагической судьбе
дипломата Пауля
Валленберга по заказу
Дортмундского театра.
Композитор, сразу же, с
первых шагов на
композиторском поприще
внятно и ярко заговоривший
на своем узнаваемом языке,
столь щедро одарен
природой, что можно
решиться назвать его если
и не гениальным, то
приближающимся к
гениальности. Не случайно
его, еще 30-летнего, без
промедления подхватило
старинное и авторитетное
немецкое издательство Peters,
на корню превентивно
закупив все его настоящие
и будущие опусы. Правда,
это создает трудности с
исполнением: авторские
права принадлежат
издательству и именно с
ним надлежит
рассчитываться тем, кто
желает играть сочинения
Тюура. Бюджет эстонских
фестивалей таких трат
зачастую не выдерживает, и
потому музыка Тюура в
Эстонии звучит до обидного
мало - все больше в
Германии и далее - везде.
Идею
искусственной подпитки
академических жанров с
помощью материальных
вливаний без устали
проводит в жизнь эстонский
Союз композиторов. Раймо
Кангро, организатор и
художественный
руководитель весеннего
фестиваля эстонской
музыки, считает, что
классические струнные
квартеты и духовые
квинтеты правильного
"моцартовского"
состава обязательно
должны время от времени
появляться. И потому
фестиваль загодя
заказывает композиторам
те или иные сочинения
определенных жанров и
форм. Затем полученный
творческий продукт
оценивают исполнители и
отбирают понравившееся.
Тем, чьи произведения
прозвучат на фестивале,
выплачивается полная
сумма гонорара; тем, чьи
работы забраковали, -
половинная, чтоб не было
обидно за зряшный труд.
В
результате этой
построенной на принципе
разумной целесообразности
репертуарной политики на
фестивале прозвучало по
меньшей мере два неплохих
струнных квартета - Яна
Ряэтса и Ааро Крюисмяе - и
довольно живой и забавный
духовой квинтет 19-летнего,
но весьма активно пишущего
и много обещающего Микеля
Керема. Двумя годами
раньше таким же способом -
путем объявления конкурса
- были вызваны к жизни
замечательный Концерт для
кларнета Эйно Тамберга (1-я
премия) и Фортепианный
концерт самого Раймо
Кангро (2-я премия).
В этом году
заключающую фестиваль
программу составили целых
4 специально заказанных
инструментальных
концерта: для
сопрано-саксофона Петера
Вахи, для фортепиано -
Рейна Раннапа, для ударных
- Раймо Кангро и Тройной
концерт для всех
вышеупомянутых
инструментов - Леппо
Сумеры. Изюминкой
программы стало
выступление Марка
Пекарского в двух
последних опусах. Что
касается качества самой
музыки, то самый
концептуальный концерт
был у Раннапа, самый
запоминающийся по
тематизму - у Кангро и
самый энергетичный - у
Сумеры. О концерте Петера
Вахи умолчим, отметив лишь
блестящую игру шведского
саксофониста Андерса
Паулссона.
Можно
бесконечно долго
развивать сагу о
музыкальном Таллине:
описывать солнечные блики,
лежащие на каменных плитах
церкви Нигулисте, когда в
ней играл камерный оркестр
из Хаапсулу, неумело, но
старательно и с искренним
чувством исполнявший
"Элегию" Чайковского;
вспоминать замечательный
Камерный хор Тыну
Кальюсте, равно совершенно
исполнявший в Домском
Соборе и Моцарта, и Пярта;
рассказывать об
исполнении
минималистической оперы
Джона Адамса "Никсон в
Китае" или об особенном
рокочущем тембре
знаменитого эстонского
мужского хора... Однако все
вместить в статью
невозможно: можно лишь
прочертить направление
пути, по которому вскоре
начнется триумфальное
шествие эстонской музыки в
широкий и открытый новому
западный мир.
|